Георгий Иванович Шелест (Егор Иванович Малых) родился 8 января 1903 г.в Томске. Его сестра Анна Ивановна вспоминает: «Семья наша была дружная. Братья мои были очень способны к учебе. Егор в детстве всегда оформлял  газеты в школе, писал заметки. По характеру он был очень веселый, заводной, с юмором, любил рассказывать смешные истории, анекдоты. В жизни  он всего добился сам, своим упорством и трудом».

        В 1914 г. Г.И. Шелест вместе с родителями переезжает в Читу. Здесь он учился в реальном училище. В 1923 г. он приезжает в п. Дровяная Улетовского района, куда к тому времени перебрались родители, работает грузчиком и начинает писать небольшие корреспонденции в читинские газеты. В эти годы он сотрудничает с первым председателем Дровянинского ревсовета, отцом известного писателя Виля Липатова, Владимиром Николаевичем Липатовым. Из переписки Шелеста с В.Н. Липатовым можно узнать, что их связывала дружба, общие идеи. Виль Липатов в рассказе «Смерть Егора Сузуна» при описании характера главного героя использовал черты характера Г. Шелеста.

           В 1925-1926 г.г. Георгий Иванович становится сотрудником газет «Забайкальский рабочий» и «Молодой крестьянин». Писал он грамотно, хорошо правил корреспонденции, был горяч, напорист.  В 1929 г. на Дальнем Востоке возник военный конфликт. Китайские революционные генералы явно взяли курс на  развязывание войны против СССР. Неспокойно стало на восточной границе от Забайкалья до Владивостока. Начались бои. Разве мог усидеть Георгий Иванович в Чите? Он едет военным корреспондентом на театр военных действий.

          Александр Михайлович Кочкуров – в то время сотрудник военной газеты «Сибирский стрелок» – вспоминал: «На заснеженном запасном пути шесть пассажирских вагонов – это типография газеты «Отпор». Как-то вечером, когда в редакции шла деловая суетня, к редактору прошел неизвестный. Начался разговор. Со спины не видно говорящего, но этот голос, и этот взмах левой, собранной в кривую ладошку руки… Георгий! Да, это был он. Георгий Шелест прибыл на фронт  с путевкой «Забайкальского рабочего». Не в командировку, а как он говорил, «зачисленным в штаб до конца отпора». С этого времени койка Георгия всегда пустовала, он появлялся в редакции всегда накоротке. Влетал  в вагон, взлохмаченный и горячий, еще не остыв после встреч с бойцами  в полках, вырывал из блокнота корреспондентские записи и тут же прощался».

         По воспоминаниям брата Г. Шелеста, В.И. Малых, одно время Георгий Иванович работал в Хилке уполномоченным милиции, а в 1931-1932 г.г. жил в Иркутске, работая  инспектором торговли в системе кооперации.

          В 1933 г. Шелест живет в Архангельске, работает сотрудником издательства  «Севкрайгиз». Стали появляться в журнале «Звезда Севера» его первые рассказы – «Смерть комполка», «Конец поручика Сударикова», «Клятва у реки». В 1936 г. Шелест был принят  в кандидаты в члены Союза писателей. Его учетная книжка была под номером 1990. Появились первые рецензии на его рассказы. В статье Н. Попова «О литературном языке наших северных писателей» говорилось: «Новеллы Шелеста написаны на темы гражданской войны и партизанщины. Материал суров и эпичен. Он заставляет писать  о себе  строгим и предельно  насыщенным языком. Шелесту, конечно, это не всегда удается, так как в литературе он новичок и сейчас находится под некоторым влиянием Бабеля. Последнее обстоятельство не должно пониматься так, что влияние роковым образом мешает Шелесту найти свой индивидуальный слог. Возможно, что Шелест очень быстро выйдет из-под этого влияния на свою дорогу, а возможно, он уже выходит сейчас. Но в языковом отношении он, безусловно, стоит особняком среди  северных писателей».

          Основная  черта шелестовских рассказов – простота и строгость. В 1934 г. первым, а в 1935 г. - вторым дополненным изданием выходит  в Архангельске сборник рассказов Шелеста «Неоконченный путь». Он сразу же привлек внимание критики. Давая оценку ранним рассказам  Шелеста, критик Артюхов писал: «Примеры таких произведений, как «Чапаев» и «Мятеж» Фурманова, «Разгром» Фадеева, «Гибель эскадры» Корнейчука, «Железный поток» Серафимовича показывают на те источники, из которых складывается  пролетарский оптимизм. Оптимизм в рассказе «Чапаев» заключается в том, что одна смерть этого героя порождает сотни новых героев, так как воспитательное  значение этой книги  для нашей молодежи огромно. В этом отношении Шелест совершенно прав, отстаивая законность темы смерти героев в своих партизанских рассказах».

          Положительный отзыв о новеллах дал И. Зубковский: «В сборнике двенадцать коротеньких рассказов, заключающих эпизоды гражданской войны на Дальнем Востоке и Севере. Это бывальщины. Их можно услышать у костра. Возможно, что и сам автор впервые ощутил дар рассказчика, когда ему пришлось во время маневров передать молодым борцам опыт прошлого.… О чем говорят бывальщины? О классовой ненависти, об отваге красных бойцов, чести, любви партизанской, мужестве перед лицом смерти.… В них присутствуют психологические тонкости. Они прямолинейны и, может быть, схематичны. Грубо схематичны. Но они трогают читателя, ибо написаны кровью…» Новеллы Шелеста печатались и на Дальнем Востоке.

     В 1935 г. Г.И. Шелест переезжает в Кандалакшу (Мурманская область), работает секретарем редакции «Кандалакшский коммунист» до 1937 г. Позднее в своей автобиографии Г. Шелест напишет: «Дозреть мне как писателю не дал 37 год. Но это уже другая страница биографии Шелеста…

 Георгий Иванович был арестован в 1937 г. Позднее в своем письме к брату В.И. Малых Шелест пишет: «Обвиняли меня ежовские палачи немного-немало в организации вооруженного восстания. Вели следствие чуть не год, требуя, чтобы я подписал написанные ими протоколы. Били меня страшнее, чем «сидорову козу». Вышибли зубы, довели до состояния не человека, в подобия его. И если бы я подписал всякую липу, меня бы шлепнули. Но я выдержал все, на меня плюнули и отправили в лагерь без суда».

           А вот что писал Шелест в письме, адресованном «верхним эшелонам» власти той поры в 1953 г. из Озерлагеря: «Я категорически отказался давать какие-либо показания. Я не допускал и  не допускаю, что Григорьев, Назаров, Амурский, Щенников были врагами народа…. Сопротивляясь методам следствия, клевете, я уже искренне считал, что в стране произошел переворот и что воцарилась какая-то группа авантюристов и проходимцев, которая сводит счеты с коммунистами и просто с советскими людьми… Мной была написана книга «Неоконченный путь». Следователь Шульман, махая ею перед моим носом, кричал: «Революцию делали? Славу добывали? Неоконченный путь ты у нас окончишь!» и ударил меня по лицу несколько раз. У меня пошла кровь. Я сказал Шульману, что за мою кровь он ответит вдвойне. Тогда Шульман начал ставить меня на колени и, показывая на портрет Ежова, кричал: «Проси у него прощения за свои грязные дела!» Шульман – мужик здоровый, силой поставил меня на колени, а я своей кровью плюнул на этот портрет. За это Шульман какой-то книгой ударил меня – я потерял сознание. Непрерывными пытками я был доведен до звериного состояния». (Из публикации Г. Граубина в газете «Забайкальский рабочий»).

         Но ни одного ложного обвинения Г. Шелест не подписал, выдержал, и через 17 лет, которые провел в сталинских лагерях, был реабилитирован. Это произошло в 1954 г. Георгий Граубин, лично знавший Шелеста, вспоминает: «Лишь после ХХ съезда партии глотнул он свежий ветер свободы. За эти страшные 17 лет он не замкнулся в себе, не озлобился, не очерствел. Он работал – жадно, стремительно, добротно, как говорится, взахлеб».

          После освобождения Шелест решил переехать в Среднюю Азию, в г. Ходжент. Вернуться к родным в Забайкалье он не решился – в то время еще косо смотрели и на самих бывших «врагов народа», и на их родственников, и Георгий Иванович не захотел осложнять жизнь своим родственникам, да и въезд в Забайкалье как в пограничную зону таким людям в те годы был запрещен….

           В Ходженте Шелест работает мастером на строительстве ГЭС, а через некоторое время снова начинает писать. Как и раньше, его привлекает тема гражданской войны, но на этот раз – в Средней Азии. Там эта война имела еще долгое продолжение в действиях басмаческих банд, вооруженных заграницей, терроризирующих кишлаки, отдаленные от городов и больших поселков. Шелест печатается в журналах «Дальний Восток», «Таджикистан», «Звезда Востока». В Москве выходит его книга «Ходжентские зори». На строительстве ГЭС Шелест познакомился с писателем К. Симоновым в 1958 г. Константин Симонов в 1963 г. писал: «Мне доводилось встречаться с Георгием Шелестом на стройке Кайрак-Кумской ГЭС, и я  знаю, что эти годы его жизни были по-своему интересными, он много делал там, многое знал и многое видел».

           С 1954 г. начинается новый этап в творчестве Г. Шелеста. Он подвергает строгой ревизии все написанное ранее, перерабатывает рассказ за рассказом, новеллу за новеллой, определяя их теперь как героические сказания, удаляя из них натурализм и дух жестокости. Теперь он понимает, что в кровавых ожесточенных боях гражданской войны, конечно же, были факты, о которых писал, например, Бабель в «Конармии», и писал он сам. Но не это было доминирующим, главным, типичным. Главное было в том, что в боях выковывалась армия, спаянная одной целью, одной мыслью, в бойцах в ходе борьбы просыпалось великое чувство солидарности, любви к людям, человечность и гуманизм. Во имя этого и гибли лучшие сыны трудового народа. Пожалуй, ярче всего гуманизм Шелеста проявился в рассказе «Горячий след», давшем название всему посмертному однотомнику рассказов, вышедшему в 1966 г. Партизанский батальон занял большое таежное село, из которого в панике бежали белые. В одной избе красногвардейцы нашли брошенную белыми девочку. И солдаты решают ехать к белым, найти мать и вернуть ребенка. И, рискуя жизнью, солдаты Петушков и Булдыгеров едут и возвращают ребенка.

         Но писателя Шелеста уже жгла новая тема – все увиденное и прочувствованное за 17 лет в лагерях. Это было не просто писательским стремлением поведать об увиденном, открыть перед народом то, что от него тщательно десятилетиями скрывалось. Для недавнего заключенного Шелеста это еще был и нравственный долг перед своими соузниками, товарищами по лагерному аду, перед теми, кто навсегда остался там, кто уже никогда не сможет рассказать об этом. Свежее дыхание свободы  после ХХ съезда партии уже коснулось литературы, стали появляться первые произведения, рассказывающие о том зловещем мире за колючей проволокой, куда были загнаны миллионы  советских людей. В 1962 г. в газете «Известия» был опубликован рассказ Шелеста «Самородок». Он получил первую премию газеты и вызвал большой интерес у читателей. В 1964 г. этот рассказ ярким эпизодом вошел в художественный фильм режиссера Ю. Егорова «Если ты прав…», снятый на киностудии им. Горького. Неожиданно Шелесту написал письмо сын одного из героев этого романа – К. Душенова. Много лет он и его мать не знали о судьбе отца, сгинувшего в лагерях, но, прочитав рассказ Шелеста, откликнулись, а затем и встретились  с Георгием Ивановичем в Москве. Шелест по совету К. Симонова, который был свидетелем встречи писателя с сыном своего героя, хотел написать рассказ «Отец и сын» – о продолжении сыном традиций отца. Но не успел…

          После «Самородка» были написаны и другие рассказы на лагерную тему – «Похороны Душенова», «Формуляр», «Встреча», «Секретарь обкома», «Иоциро Окачава», «Поверка», «Новички». Г.Шелест и К. Симонов мечтали издать их отдельной книгой. Готовилась публикация, Симонов писал вступительную статью к ней. Но уже подняли голову силы торможения того нового, что принес нашему обществу ХХ съезд партии. Уже бюрократический аппарат начал действовать, чтобы приостановить антисталинскую волну гласности. Книга под названием «Колымские самородки» так и не появилась на свет. Начинался так называемый «период застоя». И только стараниями того же К. Симонова почти все рассказы Шелеста увидели свет в журнале «Знамя» под названием «Колымские записи». Что является сердцевиной этих рассказов? О чем хотел поведать автор? Отнюдь не страшные картины голода, холода, бесправия и унижения, которые были свойственны сталинским лагерям. Шелест, конечно, пишет и об этом, ибо это был главный элемент быта, в котором должны были жить и умирать люди. Но для писателя самое главное – люди. Его товарищи по несчастью. Большинство из них так и не увидели свободы.

          Кто эти люди, выведенные в рассказах Шелеста? В прошлом это – командующие большими воинскими подразделениями, Герои Советского Союза, крупные руководители государства. «Они еще помнят, кем они были!» – презрительно говорит о них большой лагерный начальник. Для него все они – лагерная пыль, ничтожества, чьей жизнью и смертью он распоряжается. Но сила Г. Шелеста и его товарищей вовсе не в том, что они помнят свои былые звания и положения. Нет, их сила в том, что они помнят о своем человеческом достоинстве. Они сильны своим несломленным духом. Их могут убить, но не могут  заставить отказаться от нравственных и идейных ценностей, в которые они верили и продолжают верить. И это дает им силы не только для того, чтобы поддерживать друг друга, но и оказывать сильнейшее влияние на своих товарищей по несчастью. Это не просто близость, созданная прошлым, это чувство общечеловеческого единения, высокого гуманизма. И для них естественно оказать помощь беззащитному старику, хотя старик этот – японец,  некогда был их противникам. Как ни страшны картины жизни в лагере, но рассказы Шелеста оптимистичны. Ибо это рассказы о том, что сильнее трагической действительности, это рассказы о сильнейшем воздействии несломленного человеческого духа на окружающих. Как свидетельство этого, звучат строки стихотворения, написанного Анатолием Жигулиным. По возрасту годный героям Шелеста в сыновья, А. Жигулин попал на Колыму в лагеря совсем молодым человеком. Уже в наше время, вспоминая свое страшное прошлое, таких людей, как Георгий Шелест и его товарищей, поэт пишет:

 

О люди, люди с номерами!

Вы были люди, не рабы!

Вы были выше и упрямей

Своей трагической судьбы.

Я с вами шел в те злые годы,

И с вами был не страшен мне

Жестокий титул «враг народа»

И черный номер на спине!

 

         Георгий Шелест не был на Великой Отечественной,  все эти годы он провел в северных лагерях. Тема войны отражена у него в рассказе-были «Пылающие сердца». В его основе -  события, случившиеся в 1942 г. в фашистском концлагере недалеко от Познани. Вероятно, узники фашистских лагерей после освобождения или бегства на Родину попадали в своей стране в другие лагеря…  Возможно, из их уст и узнал Шелест эту историю.

         Четверо военнопленных – русский Кирилл Серов, украинец Микола Чебуренко, грузин Василий Киквидзе и таджик Абдусамат Рахимов – накануне 1 мая  вспоминают, как у них на родине праздновали этот день. «У нас … в Доме культуры торжественное собрание, а после концерт. Оркестр, буфет, танцы!  Народ веселый, - продолжал вспоминать Серов, но его перебил Чебуренко.

         -Цэ и в нашем колгоспи «Шлях Ленина» тоже було. Пэршего митинг, а потом обед для всих. Артисты приезжают…

          Киквидзе тоже не утерпел. Говорил он, горячась и даже сел.

         -Грузия знаешь? Зеленая страна, цветы, аромат. Чай, фрукты, хорошие девушки – все у нас есть. Первого мая гуляем. Второго мая танцуем… Вай, что делается! Две ночи не спим, и спать не хочется.

          Молчал только Абдусамат. … Почему-то вспомнилась мать, стоящая под старым урюком во дворе, с пиджаком в руках…

         -У нас тоже в Таджикистане – май. Знамена, - хотел сказать Абдусамат, но не сказал, и ему захотелось заплакать, горько и неутешно».

Поздно вечером, когда Абдусамат вытрясал из кисета последние крошки махорки, он вывернул его и увидел красную подкладку. Утром неожиданно для себя он вывернул кисет во время проверки, когда вокруг было много народу, и поднял его высоко над головой, как маленький красный флажок.

         -Товарищи! Поздравляю с Первым маем!

Немцы прямо перед всеми военнопленными  расстреливают и Абдусамата, и вступившихся за него и поддержавших песней друзей – Серова, Чебуренко и Киквидзе.

        «… Четыре тела погрузили на подводу, увезли и закопали неизвестно где. Вот что случилось Первого мая 1942 года в фашистском лагере недалеко от Познани. Живые, не забудем мертвых!» – так заканчивается небольшой рассказ-быль Г.И. Шелеста.

          У писателя была большая и благодарная  аудитория. Книги его быстро расходились. Домой приходили десятки писем. В газетах и журналах печатались рецензии. Однажды в журнале «Огонек» была опубликована фотография, где Георгий Иванович был изображен на встрече с пионерами. Этот снимок увидели и в далеком Забайкалье… Родственники Георгия Ивановича  много лет безуспешно искали его, пропавшего в водовороте событий. По рассказам Анны Ивановны Малых, сестры писателя, его мать, Анна Даниловна, всегда говорила: «Я чувствую, Егор жив». Однажды она увидела сына во сне, будто он пишет что-то своей простреленной рукой. В тот же день брат Шелеста Виктор Иванович принес журнал «Огонек» с фотографией и статьей о писателе Шелесте. Сделали запрос в Москву, в Союз писателей, сразу пришел ответ и адрес Георгия Ивановича. Завязалась переписка, а вскоре и сам Шелест перебрался в Читу на постоянное место жительства вместе с женой Галиной.

            Анна Ивановна вспоминает: «Георгий Иванович очень много курил, у него была любимая трубка, и всегда везде лежало много табаку. Бывало, пишет-пишет, вскочит и начинает бегать по комнате. Спросишь его: «Ты чего бегаешь?», а он говорит: «Это привычка с лагеря. Там, чтобы не обезножить в сидячей позе, в камере, мы много ходили». И сидел он на стуле по лагерной привычке, поджав ноги. Наверное, чтоб не мерзли ноги от холодного пола, заключенные сидели по-турецки. Любил Георгий черный чай, черных хлеб с солью. А может, и не так, чтобы любил, а опять же привык. Очень внимательно следил за газетами. Рано утром отправлялся в киоск и сразу покупал целую кипу. Георгий очень любил детей, тосковал о них, особенно был привязан к своей племяннице Галине, выделял ее среди всех, даже просил отдать в дети. Учась в пединституте, Галина жила у дяди-писателя, он помогал ей, дарил книги. У Георгия Шелеста еще до заключения была жена Надежда, когда они жили в Дровяной, у них была дочь. Надежда работала в школе учительницей. Где она сейчас, неизвестно».

           В Чите Г. Шелест вел активную жизнь писателя и общественного деятеля, вел военно-патриотическую работу среди молодежи, много встречался с читателями, избирался депутатом на II Всероссийский съезд писателей, но из-за тяжелой болезни не мог поехать в Москву. Он многое задумал, о многом еще хотел написать, но безжалостная смерть 8 августа 1965 г. прервала путь писателя. Похоронен Г. Шелест в Чите. На его могиле установлен памятник. Земляки любят и помнят Г. Шелеста и его книги.

 

(С использованием книги Н. Дворниченко «Вчера и сегодня забайкальской литературы», Восточно-Сибирское книжное издательство, 1982 г. и по материалам школьного краеведческого музея им. Г.И. Шелеста (п. Дровяная)